Пятно среди хребтов
И на всю Россию — одна Сатка, один «Магнезит».
Этот снимок сделан с вершины хребта Зюраткуль. Где-то внизу река Большая Сатка, уже успевшая спуститься с высоты озера Зюраткуль и успокоиться в Саткинском пруду. Там же, внизу, реку пересекает потерявшаяся в лесах неугомонная «пятерка» — дорога из Азии в Европу и обратно...
С вершины хребта Зюраткуль до Сатки напрямую — четырнадцать километров. Но она кажется ближе, потому что приближена фотообъективом. И получается так, будто я разглядываю какие-то подробности, что, может быть, не очень прилично. Высота и даль дают мне возможность среди необозримых пространств найти и увидеть весь город. Увидеть и — все понять. Так это «все» наглядно.
Еще Петр Паллас писал, что «Саткинский завод расположен в живописной местности», а горы вокруг него «отменно напоминают картину гигантского волнения на море».
Так и есть. Природу вокруг Сатки не назовешь простенькой, акварельной, скромной. Нет, она — величественная, широко-панорамная и высоко-небесная. И с вершины горы оглядывая этот невозмутимый окаем, обнаруживаешь на сине-зеленом просторе серое, пыльное пятно Сатки, испытываешь неловкость, смущение, стыд, сожаление и даже виноватость за эту плешь на уральской ткани.
Первое желание — чтобы этой плеши не было. Чтобы не было этих отвалов, корпусов, печей, труб над ними и дымных шлейфов над трубами. Чтобы не было этой висящей над городом серой пелены. Короче говоря, мы были бы довольны, если бы исчез комбинат «Магнезит». Один комбинат. Только и всего.
Убрать «Магнезит»? Это немыслимо.
Скажу просто, проще некуда: без «Магнезита» нет России. Нет ее металлургии. Ее «горячего» производства. Ее печей. Везде, где температура подступает к 2000 градусов, там никак нельзя без огнеупоров «Магнезита». В стальной печи не выплавить сталь — расплавится и «потечет» сама печь. Ей необходима огнеупорная облицовка. Иначе говоря, футеровка. Подины, стены, своды домен, мартенов, конвертеров и всяких других печей — туннельных, шахтных, вращающихся, индукционных, а также ковши, миксеры, фурмы, шиберные затворы, вагонетки — должны футероваться огнеупорными, высокоогнеупорными, периклазовыми, периклазохромитовыми или хромитопериклазовыми изделиями «Магнезита». Иначе — никак. Чтобы наш железный век оставался железным, необходимы огнеупоры «Магнезита».
«Магнезит» у нас один, но очень мощный.
Да, конечно, пусть так, но почему — Сатка?
А потому, что Сатка богата магнием. Вокруг Сатки и даже под ней природа сосредоточила весьма редкую соль угольной кислоты, карбонат, именуемый магнезитом. В молекуле магнезита три атома — углерод, кислород и магний. Если известняк — это кальций, если доломит — это кальций с магнием, то магнезит — это магний без (почти) кальция. Но известняков и доломитов — полно, а магнезит — только у Сатки. Конечно, так не бывает, чтобы абсолютно «только», но у Сатки — крупнейшее месторождение огнеупорной соли.
Магнезит тем и хорош, что хорошо упирается против огня, но равнодушен к химии железных расплавов, кладка из магнезитовых кирпичей не участвует в реакциях, только присутствует при сем, держит нейтралитет.
Что и говорить, магнезитовое ремесло очень пыльное. Взорвать скалу — пыль. Расколоть монолитные глыбы — пыль. Погрузить, перевезти и разгрузить сырье — пыль. Раздробить камень, размолоть в порошок — пыль. Размешать шихту — пыль. Подать под прессы, высушить и обжечь — пыль.
Как ее уловить, эту белесую пыль, если она — везде, какими пылесосами «поймать» эту поднимающуюся к небу взвесь, если ее двести с лишним тысяч тонн?
Сначала отказалась расти на огородах капуста, потом перестал расти лес на склонах гор, потом высохла трава между пеньками, потом стала чахнуть сама Сатка.
Я помню, как четверть века назад с газовым инспектором Василием Смородиновым осматривали мы на комбинате огромные трубы — воздухоходы, газоходы, дымоходы, пылеходы, как лазали по рукавным фильтрам, циклонам и электрофильтрам — за грохотами, за дробилками, за транспортерами, за узлами пересыпки и, разумеется, за печами. А было на «Магнезите» 200 рукавных фильтров, 35 электрофильтров и без счету всяких других очистных установок, которые, между прочим, к тому времени отработали двадцать лет и требовали замены. К тому времени, однако, небо над Саткой вновь поголубело, а вокруг нее покрылись зеленью горы и проснулся лесной подрост. К тому же та зловредная пыль, которую все поминали недобрым словом и которую улавливали фильтры, оказалась ни чем иным, как магнезитовым порошком, то есть готовой продукцией, от которой — миллионы рублей «неожиданного» дохода.
Сатка почти перестала обсыпать себя пылью, но подул «свежий» ветер перемен, и он поднял новые порошковые облака...
Да, с высоты Зюраткуля я вижу в дымке отвалы, башни, градирни, эстакады, заводские корпуса с трубами и шлейфами дыма над трубами. Но Сатка — не только это. Где-то там — пруд с домной и церковью. Там- Сатка старая и новая. Поселки Магнезит, Цыганка, Первомайский, Малая Запань, Шанхай. И Западный район на речке Карга. И россыпь частных усадеб. Где-то там школы, техникумы, больницы, магазины, стадионы, парки и скверы, клумбы, музеи и мемориалы. А также улица Солнечная, магазин «Зюраткуль», Китова пристань. И неожиданный Василий Теркин в сквере. И дворцы — культуры, спорта и здоровья, а также ледовый. И плавательный бассейн. И футбольный комплекс «Олимп» с газонами из Голландии. И воздухоопорный модуль с теннисными кортами. И фотоклуб «Сатка». И эстрадная студия «Каприз», и художественные коллективы «Пигмалион», «Экспромт», «Мелодия»...
И все это — «на магнезите»?
Нет, я не хочу примирить Сатку с пылью. Наоборот, мне хочется, чтобы она снова «рассердилась» на свою серую «достопримечательность» и осадила магниевую пыль над своей «живописной местностью».