Мусульманская община Челябинска (60-е годы XIX – начало XX века)
В статье рассматриваются особенности формирования и развития мусульманской общины Челябинска в 60-е гг. XIX – начале XX в., динамика ее численности и состав. Особое внимание уделено общественно-политическим процессам, проходившим в ней в рамках общероссийского движения исламского обновления: реформированию традиционной системы образования, появлению новых организационных форм благотворительности и др.
По сравнению с другими городами Оренбургской губернии, мусульманская община Челябинска сформировалась достаточно поздно. Так, по данным 1863 г., здесь проживало всего 53 последователя ислама (0,9 % населения). Это было связано с удаленным, окраинным положением города, неразвитостью коммуникаций, отсутствием здесь крупной приграничной торговли и промышленности, благодаря чему основную часть переселенцев перетягивал на себя более привлекательный и развитый в экономическом отношении Троицк. В 70–80-е гг. XIX в. число челябинских мусульман постепенно увеличивалось за счет татарских и башкирских мигрантов, которые предпочитали селиться на Азиатской ул. (ныне ул. Елькина).
Согласно законам Российской империи, образовать самостоятельный мусульманский приход можно было только при наличии не менее 200 душ мужского пола. Поэтому первоначально для регистрации актов гражданского состояния (рождения, смерти, заключения и расторжения браков) челябинские мусульмане были вынуждены обращаться к муллам ближайших деревень, что, разумеется, требовало времени и денежных затрат. Кроме того, в Челябинске как уездном центре часто возникала потребность в собственном служителе ислама для привода мусульман к присяге, например, при разбирательстве дел, рекрутских наборах и проч. Лишь когда численность общины приблизилась к установленному размеру, стало возможным поставить вопрос о регистрации прихода. 30 марта 1883 г. мусульмане г. Челябинска в присутствии уездного исправника составили приговор, в котором ходатайствовали об утверждении в должности муллы избранного ими башкира Мухаметхакима Мухаметзарифовича Салимова «впредь до постройки ими мечети». Он родился 17 марта 1846 г. в деревне Сафакулевой Карасевской вол. Челябинского уезда, с 1873 г. проживал в Челябинске, где имел собственный дом по Азиатской ул. и занимался торговлей «красным» товаром. При рапорте от 12 апреля 1883 г. № 1418 челябинский уездный исправник представил засвидетельствованный им приговор на распоряжение оренбургского губернского Правления. К нему были приложены свидетельство оренбургского магометанского Духовного Собрания от 11 июня 1876 г. за № 1187, которое удостоверяло, что по испытании в знании правил мусульманской религии Салимов оказался способным быть имамом, замигом, хатыбом и мударисом, а также свидетельство Сафакулевского сельского общества от 19 мая 1875 г. за № 351 о согласии на его увольнение для поступления на должность муллы. По получении приговора Губернское правление передало его в ОМДС и просило дать заключение о том, можно ли определить муллу в г. Челябинск при отсутствии там мечети и без образования самостоятельного прихода. Духовное Собрание отозвалось, что оно не возражает против утверждения имама, однако следует обязать жителей выстроить мечеть, поскольку приход может быть учрежден только при ней. Губернские власти остались недовольны таким заключением. По закону только приходские муллы могли вести метрические книги о рождениях, браках и умерших. Из отзыва Духовного Собрания было непонятно, получит ли Салимов такое право, а если нет, то в чем тогда будут заключаться его обязанности. По журнальному постановлению на 19 сентября 1883 г. ОГП запросило у ОМДС более подробных разъяснений по этому вопросу. Одновременно челябинскому исправнику было предписано собрать сведения о том, смогут ли местные мусульмане построить в городе мечеть, и из какого числа душ будет состоять новый приход. 30 апреля 1884 г. мусульмане г. Челябинска в количестве 143 человек постановили новый приговор и ходатайствовали о разрешении им постройки мечети с образованием самостоятельного прихода, в котором будут состоять не менее 300 душ мужского пола: около 200 мусульман проживали в самом Челябинске, а остальные хотели приписаться из окрестных деревень. Они обязались после получения разрешения немедленно представить на рассмотрение план предполагаемой мечети. Рапортом от 24 мая 1884 г. № 1431 Духовное Собрание сообщило, что избранный мусульманами г. Челябинска Салимов, впредь до образования там самостоятельного прихода и постройки мечети, имеет право исполнять обязанности приходского муллы, вести метрические книги, совершать браки и погребения. С учетом собранных сведений ОГП журнальным постановлением на 9 августа 1884 г. № 696 утвердило Мухаметхакима Мухаметзарифовича Салимова в должности муллы г. Челябинска, а также в званиях имама, замига, хатыба и мудариса (указ от 25 сентября 1884 г. № 4545). Относительно же постройки мечети через челябинское Полицейское управление было объявлено, что она будет разрешена Губернским правлением не раньше, чем мусульмане представят на утверждение ее план и добьются в Городской управе соответствующего земельного отвода.
Этого не потребовалось потому, что крупный челябинский предприниматель Закир Галеевич Галеев пожертвовал собственный участок в 24-м городском квартале по Азиатской ул. 3 февраля 1889 г. мусульмане подали заявление в челябинскую Городскую управу, в котором просили освидетельствовать место на предмет будущей постройки. Городская Дума в заседании 14 февраля 1889 г. постановила образовать специальную комиссию, в состав которой вошли гласные: А. Чикин, В. К. Покровский, М. Н. Крашенинников, М. В. Борисов и Н. И. Тржановский. 8 марта 1889 г. они осмотрели участок и единогласно высказались за то, что «место вполне и совершенно пригодно для постройки мечети». 9 апреля 1890 г. доверенные челябинской мусульманской общины М.-Х. Салимов и З. Галеев обратились в Городскую управу с просьбой о разрешении начала строительства3 . Работы по сооружению каменного здания мечети растянулись на 1890–1899 гг. До их окончания челябинские мусульмане совершали богослужения во временном деревянном здании. Новая каменная мечеть, получившая в народе название «Белой» (Ак-мечети), стала подлинным центром объединения мусульманской общины города, местом сосредоточения религиозной и культурной жизни. Став приходским муллой, М.-Х. М.-З. Салимов не оставил занятия торговлей в собственной лавке. К 1909 г. его состояние достигло 25 тыс. р. Это позволило некоторым прихожанам упрекать его в том, что «…увлекаясь торговлей, он манкирует своими служебными обязанностями». Недовольство вызвало и то, что мулла позволил своему родственнику Хусаинову открыть питейное заведение на расстоянии всего 38 сажен от мечети. Однако, в целом, он пользовался большим авторитетом среди челябинских мусульман и полным доверием Оренбургского муфтия. Отношением от 14 июня 1890 г. № 94 глава российских мусульман сообщил ОГП, что имам г. Челябинска Салимов, «как духовное лицо, в верности вполне благонадежный, исполняющий все поручения магометанского Духовного Собрания аккуратно и безвозмездно, заслуживает звания ахуна». В уважение личной просьбы оренбургского муфтия Губернское правление журнальным постановлением на 24 сентября 1890 г. № 849 присвоило ему это почетное звание.
В конце XIX столетия численность мусульманской общины Челябинска продолжала постепенно увеличиваться за счет естественного роста населения и набирающей обороты урбанизации. Так, в 1890 г. здесь отмечены 312 мусульман, в 1894 г. – 354 (2 % населения), а в 1896 г. – 428 (1,9 %). Показателем роста мусульманской общины и ее экономического благосостояния стало избрание муэдзина Челябинской соборной мечети. Указом ОГП от 30 января 1896 г. № 569 в этой должности был утвержден Исхак Хусаинович Хусаинов6 . Он родился в 1870 г., проживал в собственном доме по Азиатской ул. и также занимался торговлей, скопив к 1909 г. состояние в 10 тыс. р
По данным Первой всеобщей переписи населения Российской империи 1897 г., в Челябинске проживали 897 мусульман (4,5 % от общего населения). По национальностям они распределялись следующим образом: татары – 700 человек (78 % мусульман), башкиры – 170 человек (19 %), казахи – 8 человек (0,9 %) и др. Уровень грамотности составлял 44,5 %, что является довольно высоким показателем для того времени. Проживающие в Челябинске татары, башкиры, казахи были торговцами (32 %), чернорабочими и поденщиками (17 %), наемными служащими (16 %), работали на железной дороге (8 %), занимались сельским хозяйством (7 %), извозом (2 %), другими промыслами и ремеслами8 . Показательна высокая доля среди мусульман лиц, занимавшихся торговлей мануфактурными, кожевенными, галантерейными, бакалейными и другими товарами. Именно представители торгово-купеческой буржуазии на рубеже XIX–XX вв. стали инициаторами и основными спонсорами проведения либеральных реформ, призванных адаптировать традиционные исламские институты к новым социальноэкономическим условиям, и, прежде всего, в сфере образования.
Задолго до постройки мечети с 1873 г. в Челябинске уже действовала мусульманская начальная школа (мектебе). В 1890–1899 гг. одновременно со строительством городской мечети для школы возвели поблизости новый комплекс из трех зданий. В мектебе изучались чтение и письмо на арабском и татарском языках, основы исламского вероучения и четыре действия арифметики, при этом основной упор делался на религиозные дисциплины. Традиционная постановка обучения в мусульманских школах была схоластической и не требовала сознательного усвоения материала, не было фиксированного срока и программ обучения.. Начинали с заучивания арабского алфавита из 29 букв, причем каждая проговаривалась полностью: а – алиф, б – ба, т – ти и т. д. Затем ребенок усваивал слоги из 2–3 букв и приступал к запоминанию отдельных слов, словосочетаний и предложений. Чтению обучались по книгам «Иман шарты» («Основы веры») и «Афтияк» (извлечению из Корана, равному 1/7 его части) на основе старинного буквослагательного метода: сначала проговаривали каждую букву слога, потом слог целиком, и только разобрав каждый слог, произносили слово. Обучение завершалось чтением религиознодидактических, нравоучительных книг и заучиванием важнейших молитв9 . Таким образом, понимание подменялось зубрежкой, что требовало огромной обременительной работы памяти. Неудивительно, что после 3–4 лет многие выходили из мектебов, так и не научившись читать, или быстро забывали пройденное. Основные принципы организации такого обучения были заложены еще в раннем средневековье, однако в новых капиталистических условиях они становились тормозом на пути социально-экономического развития мусульманского населения. В 80–90-е гг. XIX в. в рамках широкого общественно-политического движения исламского обновления (джадидизма) начинается реформирование системы мусульманского образования. Оно предусматривало: внедрение более эффективного звукового метода обучения грамоте, разработку учебных планов и программ, их расширение за счет включения светских дисциплин, введение классно-урочной системы, экзаменов, разработку учебников на национальных языках с учетом современных научно-методических подходов. Реформирование системы мусульманского образования, проникновение в культуру светских элементов, заимствование европейской одежды и образа жизни, активное вовлечение в общественно-политическую деятельность вызывали неприятие со стороны определенной части российских мусульман, которые выступали за сохранение патриархальных устоев. Сторонники старого метода обучения (кадимисты) видели в этом угрозу для религиозной, национальной идентичности, связывали с этим падение нравов в молодежной среде, отсутствие уважения к старшим.
Возглавлявший мектебе челябинский ахун М.-Х. М.-З. Салимов, который окончил старометодные медресе в деревне Кшкар Казанской губ. и в Троицке, был убежденным противником любых нововведений в образовательном процессе. Он считал «несогласным с требованиями религии и обычаями предков» не только звуковой метод обучения татарскому языку, но и преподавание в мусульманских школах русского языка, арифметики, географии и других светских предметов. Под влиянием перемен в образовательных учреждениях Троицка среди небольшой части его прихожан возникло желание обучать своих детей грамоте по новому методу. В 1899 г. доверенный «Торгового дома братьев Яушевых» в Челябинске Закир Галеевич Галеев, купцы 2-й гильдии Абдулхалик Мавлютович Мавлютов, Ульдан Ахметов, мещане Исхак Биккулов, Хасан Габитов, заведующий оптовым магазином «Торгового дома братьев Яушевых» в Челябинске Ибрагим Галеевич Галеев, Исхак Измайлов, Муса Канафиев, Гисматулла Сейфутдинов и другие попросили муллу уступить им для этого одно из трех зданий приходского мектебе. Однако он отказал им, сославшись на то, что это противоречит шариату, а сама школа переполнена учениками. Тогда прихожане сняли на зиму специальную квартиру для новометодной школы и пригласили из Троицка учителя Мухаметжанова. В 1900 г. Закир Галеев уступил под мектебе здание, которое первоначально было построено им на территории мечети для размещения мусульманского сиротского приюта. В отличие от старой школы, где мальчики занимались, сидя на полу, в тесноте, грязи и печном угаре, в новом помещении установили столы, скамейки, письменную доску, закупили географические карты и другие школьные принадлежности, что ахун Салимов назвал «дурным нововведением и позаимствованием у христиан». Его положение было достаточно сложным потому, что своим отказом он восстановил против себя небольшую, но очень влиятельную часть зажиточных прихожан, которые не только финансировали строительство самой мечети, учебных и хозяйственных помещений, но и жертвовали значительные суммы на содержание прихода. Салимов был вынужден провести богослужение при открытии новометодной школы. Для опровержения слухов о том, что он является противником изучения русского языка, с 1901 г. он стал отпускать своих учеников на занятия в воскресную школу при 1-м приходском училище г. Челябинска. К 1 января 1902 г. ее посещали уже 57 мусульманских мальчиков, желающих обучаться русской грамоте. Однако за глаза Салимов продолжал называть новометодное мектебе «шайтанской школой» и махнул рукой на его учеников как на вероотступников.
С другой стороны, круг челябинских мусульман, понимающих необходимость общественных реформ, был невелик. Они не могли открыто выступить против ахуна Салимова, который пользовался большим авторитетом как признанный духовный лидер общины. Один из них отмечал, что «против муллы идти неудобно и приходиться жить с ним мирно, ведь он совершает все религиозные обряды, да и суждение его о ком-либо среди магометан имеет значение». Его противодействие они объясняли, прежде всего, экономическими причинами, заявляя, что «мулле выгодно держать народ в своих руках и иметь у себя по 200 учеников. Родители последних забирают у него в лавке красный товар», а «на стороне брать <…> стесняются, чтобы не обидеть его». На первых порах сторонники преобразований ограничились открытием собственной школы, которой стали управлять самостоятельно, без участия муллы, выписывая учителей непосредственно из Троицка.
Реальное отношение ахуна Мухаметхакима Салимова к усилению светской, практической направленности мусульманского образования наглядно проявилось в 1902 г. По инициативе Директора народных училищ Оренбургской губернии Тарнавского с 15 по 31 мая в Челябинске были организованы краткосрочные педагогические курсы для учителей инородческих школ по русскому языку и арифметике. Для отработки практических занятий планировалось привлечь башкирских и татарских мальчиков, совершенно не знающих русской грамоты. По предписанию оренбургского губернатора Полицейский надзиратель Челябинска попросил ахуна Салимова предоставить 15–20 человек. Несмотря на то, что в новометодном мектебе было в 10 раз меньше учеников, чем в старометодном, мулла распорядился включить в список только первых, а своих не дал. На все вопросы обеспокоенных родителей о цели и назначении курсов он отвечал, что как человек подневольный просто исполняет приказы. Это вызвало настороженное отношение мусульман к инициативе губернских властей. Тем не менее, с 15 мая 18 мальчиков стали посещать подготовительные занятия, которые проводили учитель Серменевского русско-башкирского училища Верхнеуральского уезда Лутфулла Калимуллич Абдулгазизов и учитель русского класса при медресе деревни Медьяк Мухаметкулуевской вол. Челябинского уезда Идиатулла Шагибекович Еникеев. По их окончании ахуну Салимову было предписано направить учеников 21 мая на практические уроки. Когда мальчики и многие из родителей явились к зданию медресе, оказалось, что оно заперто, а мулла тем же вечером спешно выехал в Троицк. В результате практические занятия были сорваны. Расследование, проведенное старшим чиновником по особым поручениям при оренбургском губернаторе В. А. Оссовским, показало, что Салимов не оказывал прямого противодействия курсам, не запрещал в них участвовать и формально выполнил все поручения. Тем не менее, губернские власти констатировали, что весь образ действий челябинского ахуна Салимова указывает на то, что он не содействовал занятиям мусульманских детей, уклонялся от объяснения пользы и значения педагогических курсов и выражал свое неудовольствие. По журнальному постановлению ОГП на 10 октября 1902 г. № 457 «за неточное исполнение им распоряжения и вообще нерадение к народному образованию» ему был сделан «строгий выговор с предупреждением, что если обнаружиться такое же отношение его к просветительным целям, то будет устранен от занимаемой должности, как человек неблагонадежный».
После провала курсов родители учеников, которые принимали в них участие, попросили челябинского уездного исправника устно, а затем Инспектора народных школ и письменно об открытии на лето временного класса для обучения их детей русскому языку. Власти с радостью пошли им навстречу, хотя класс посещали чуть более десятка мальчиков. В новометодном мектебе также первоначально занимались всего 18 человек. Большинство прихожан относились к ним «…с пренебрежением и насмешкой», подшучивали над родителями, что их дети вскоре станут русскими. Непонимание вызывало и то, что профессиональным педагогам платили фиксированное денежное содержание. Обучение детей основам ислама и родному языку, передача культурной и религиозной традиции воспринимались как естественный долг мусульманских священнослужителей, работа которых не оплачивалась. Родители учеников старого мектебе по собственному усмотрению и договоренности с муллой жертвовали на его содержание деньги, продукты, дрова для отопления, причем в большей степени это касалось приезжих из сел, которые постоянно жили при мечети на пансионе. При меньшем количестве воспитанников расходы на содержание новометодной школы были гораздо большими. Однако новые подходы к организации образовательного процесса быстро доказали свою эффективность. Купец Абдулхалик Мавлютов с гордостью говорил, что его «…старшие сыновья 8 лет учились в медресе, и нет никакого толку – не умеют читать <…> даже по-татарски, а вот младшие сыновья быстро выучились читать по-татарски по новому методу и теперь учатся по-русски».
Постепенно все большее количество прихожан стало осознавать необходимость решительных перемен в общественной жизни, адаптации традиционных исламских институтов к меняющимся условиям для обеспечения всестороннего социально-экономического развития мусульманской общины. Еще в 90-е годы некоторые состоятельные торговцы призывали установить общественный контроль за расходованием пожертвований, организовать выборный попечительский совет для заведования финансовыми средствами и управления делами прихода: решения вопросов ремонта и хозяйственного содержания мечети, образовательных учреждений, поддержания чистоты и порядка на мусульманском кладбище и т. д. Однако мулла Салимов хотел по-прежнему распоряжаться всем самостоятельно и враждебно отнесся к попыткам ограничения его власти. Лишь коренные сдвиги в общественной жизни и сознании, обусловленные событиями Первой русской революции, позволили воплотить стремление прихожан к обеспечению реального самоуправления в мусульманской общине. С 1906 г. попечителем Челябинской соборной мечети был избран богатый купец З. Г. Галеев, утвержденный в этой должности Оренбургским муфтием. Либерально настроенные представители торгово-купеческой верхушки, обладавшие значительными средствами, получили карт-бланш на проведение реформ. Они избрали вторым муллой Мухаметмунира Мухаметгадеевича Гадеева, который родился 10 декабря 1876 г. в семье крестьян деревни Новая Амзя Староальметовской вол. Чистопольского уезда Казанской губ. Его приглашение было обусловлено тем, что он окончил одно из лучших мусульманских учебных заведений Российской империи – знаменитое новометодное медресе «Мухаммадия» в Казани, где впоследствии 2 года работал преподавателем. Не желая лишиться доходов от совершения религиозных обрядов и заведования мектебе, челябинский ахун Салимов попытался провести на должность своего младшего сына Шакира, но он не пользовался среди прихожан «соответствующей званию муллы репутацией» и не достиг установленного законом возраста. Поэтому журнальным постановлением ОГП на 21 января 1906 г. в должности второго муллы Челябинской соборной мечети был утвержден Мунир Гадеев (указ от 24 января 1906 г. № 401). Тут же в его ведение были переданы все образовательные учреждения прихода, которые он реформировал на основе внедрения звукового метода и расширения светских дисциплин в учебной программе. Разумеется, это привело к острому конфликту с первым муллой Хакимом Салимовым, который полагал, что были нарушены его законные права как старшего духовного лица. Сам оренбургский муфтий Мухаммедьяр Султанов даже был вынужден пригласить его в Уфу «для личных внушений», после чего разногласия перешли из явной формы в скрытую. По сути, ахун Салимов был отстранен от управления делами прихода, оставшись только духовным лидером общины.
16 сентября 1907 г. при Челябинской мечети было открыто новометодное медресе, построенное на деньги попечителя З. Г. Галеева. Для обеспечения прочной финансовой основы на будущее он также пожертвовал на его содержание один из своих магазинов на Сибирской ул., приносящий ежегодный доход в 1200 р. В новометодном медресе Челябинска преподавались: Коран, вероучение, священная история, татарский язык, татарская и арабская грамматика, чистописание, арифметика, география Российской империи, история Русского государства, а также во всех пяти отделениях – русский язык. В качестве учебников использовались: «Коран», «Вероучение» Ш. Хамиди, «История пророков» К. Д. Биккулова, «Татарский букварь» А. Н. Максудова, «Татарская грамматика» Г. Г. Ибрагимова, «Арабская грамматика» Г. Гумерова, «Русский букварь» Вахтерова, «Первая русская книга для чтения» Л. Н. Толстого, «Арифметика» Н. М. Валишева, «География Российской империи» Х. З. Файзуллина, «История Русского государства» Н. С. Надиева. Постепенно формировался педагогический коллектив, который, помимо самого заведующего, включал 3–4 мугаллимов. Так, еще с 10 сентября 1906 г. был приглашен за 30 р. в месяц крестьянин деревни Исанбаевой Исанбаевской вол. Сарапульского уезда Вятской губ. Хафизитдин Назметдинович Тукаев, получивший домашнее образование. После открытия реформированного медресе объем учебной нагрузки существенно увеличился. С 15 сентября 1908 г. приступил к занятиям башкир деревни Султаевой Султаевской вол. Челябинского уе. Хуснулла Мухаметгалиев, окончивший челябинское мектебе и русскую начальную школу, который получал от мусульманской общины жалованья по 15 р. в месяц. С 6 октября того же года был принят на работу за 25 р. в месяц выпускник Апанаевского медресе г. Казани Абдулмалик Исмагилович Ибрагимов из крестьян Ивановской вол. Свияжского уезда Казанской губ. Но с 1 января 1909 г. челябинская община была вынуждена отказаться от его услуг за недостатком средств. Сам мулла Мунир Гадеев как заведующий медресе получал по 30 р. в месяц, не считая доходов от совершения религиозных обрядов. Он старался укреплять педагогический состав за счет приглашения более квалифицированных кадров. К 1913 г. из прежних учителей остался только хорошо зарекомендовавший себя Хуснулла Мухаметгалиев, который преподавал священную историю, татарское правописание, русскую историю и географию. Были приглашены два выпускника уфимских медресе, имеющих звания мударисов: башкир деревни Левашевой Мухаметкулуевской вол. Челябинского уезда Нариазгам Абдултагиров (Коран, арабская грамматика, арифметика) и башкир деревни Илимбетовой Султаевской вол. Челябинского уезда Габдурахман Зулькарнаев (вероучение, татарский букварь и диктовка, история). Кроме того, букварь и правописание было поручено вести крестьянину деревни Митетамак Чукадытамакской вол. Белебеевского уезда Уфимской губ. Малику Халиуллину, который еще получал образование в Челябинской учительской семинарии. В 1913–1914 уч. г. в новометодном медресе при Челябинской соборной мечети 5 педагогов обучали 115 мальчиков, а именно: в 1-м отделении – 41, во 2-м отделении – 39, в 3-м отделении – 17, в 4-м отделении – 18 и в 5-м отделении – 1017.
4 февраля 1906 г. было зарегистрировано «Челябинское мусульманское благотворительное общество». Его учредителями выступили мулла Мунир Гадеев, челябинские купцы Шакир Ахметович Ахметов, Закир Залялетдинович Ахунов, Абдрахман Хабибуллин и крестьянин Казанской губ. Шайхутдин Бадрутдинович Баязитов. Общество провозгласило своей главной целью «доставление средств к улучшению материального и культурно-нравственного благосостояния мусульман города Челябинска и его окрестностей». Реализуя эту задачу, в том же феврале 1906 г. оно открыло при мечети бесплатную мусульманскую библиотеку-читальню. К 1916 г. библиотечный фонд насчитывал 2122 наименования в 2554 томах на татарском, башкирском и русском языках, выписывались 17 газет и 21 журнал. По отчету за 1915 г. читальный зал посетили 12167 человек, в том числе 805 женщин, на дом было выдано 3983 книги. Наибольшей популярностью среди читателей пользовались произведения художественной литературы (74 %), периодические печатные издания (16 %), книги по истории и путешествиям (4 %). Общие расходы на содержание библиотеки в 1915 г. составили 1760 р. 40 коп. Они покрывались за счет членских взносов, добровольных пожертвований, организации благотворительных спектаклей, пособий оренбургской Губернской земской управы (600 р. в год) и челябинской Городской управы (400 р. в год). Заведующим библиотекой работал Аухади Хакимов, а после его отъезда из города – Фархана Ибрагимова.
Царские власти подозревали мусульманские общественные организации в стремлении к обособленности от русских «на почве пробуждения узкого национально-политического самосознания». После опубликования 1 июня 1911 г. закона «Об изменении порядка утверждения уставов благотворительных заведений и правил для заведования ими» многие из них были закрыты под предлогом того, что не прошли перерегистрацию. Такая судьба постигла и «Челябинское мусульманское благотворительное общество». Его учредители дважды, 15 июня и 29 сентября 1912 г., подавали проект устава на рассмотрение Оренбургского губернского по делам об обществах Присутствия. Первый раз 3 августа оно предложило внести в этот документ изменения, придравшись к отдельным формулировкам. Когда же устав был исправлен, Губернское присутствие в заседании 31 октября 1912 г. вновь отказало в регистрации. С откровенной предвзятостью оно указало, что предусмотренное уставом «распространение книг и брошюр нравственного и популярно-научного содержания среди народа <…> может <…> породить совершенно нежелательные, с точки зрения общественного порядка и спокойствия, явления», а «содержание мусульманских медресе и мектебе, открытие вновь учебных заведений общеобразовательного и профессионального характера» вообще является не делом Общества, а заботой «подлежащих правительственных учреждений и должностных лиц».
Верным единомышленником и соратником мусульманской буржуазии Челябинска в проведении общественных реформ стал имам Мунир Гадеев. Он реорганизовал и возглавил новометодное медресе, участвовал в создании благотворительного общества, открытии мусульманской библиотеки, занимался научнопросветительской работой: его перу принадлежит одно из первых исследований по истории башкирского народа в национальной историографии (Гадеев, М. Башкорт тарихы. – Казань, 1912). Молодой, романтично настроенный мулла, в котором революционные изменения пробудили самые радужные надежды на будущее, в конце 1907 – начале 1908 г. попытался вести политическую агитацию среди прихожан, однако встретил резкое неприятие своих идей. В его адрес посыпались угрозы, а однажды двое неизвестных подкараулили муллу возле дома. Только оклик сторожа, спугнувшего их, спас Мунира Гадеева от неминуемой расправы. После этого он добился у военного губернатора разрешения носить при себе револьвер. Однако напуганный реакцией, Гадеев отошел от политики. Он занял более умеренную, лояльную позицию по отношению к властям и в дальнейшем пытался добиться позитивных изменений в положении мусульман, используя возможности существующей системы. Характеризуя его политические взгляды, жандармский чиновник писал, что мулла Гадеев «может быть причислен к партии октябристов, по вопросам же национальным является приверженцем программы партии социалистов-революционеров». Это означает, что он выступал за национально-культурную автономию мусульман в рамках существующей конституционной монархии. Тем не менее, в глазах людей старшего поколения, консерваторов он навсегда остался революционным смутьяном. От запугивания они перешли к тактике постоянных жалоб и доносов, которые подавали уездному исправнику Семенову, оренбургскому губернатору В. Ф. Ожаровскому и даже Председателю Совета министров П. А. Столыпину.
Не нашел понимания мулла и среди челябинской молодежи. В январе 1913 г. в город приехал из Уфимской губ. Халиулла Еникеев, который официально поступил на должность учителя башкирского языка в Челябинскую учительскую семинарию. На самом деле, он был тесно связан с левыми татарскими кругами, участвовал в подготовке тайного Всероссийского съезда мусульманских студентов в Киеве, выступал в качестве разъездного агитатора23 и планировал организовать в Челябинске социалистический кружок. Ему удалось быстро завоевать симпатии радикальной мусульманской молодежи и создать группу из 16 человек, в состав которой вошли, прежде всего, молодые приказчики «Торгового Дома братьев Яушевых»: Исмагил Бастамов, Гариф Бурнаев, сын ахуна Шакир Салимов и др. Мишенью для своих атак они избрали муллу Гадеева как символ косности, реакционности мусульманского духовенства, его неспособности к решительным переменам.
10 февраля 1913 г. на организационном собрании, посвященном подготовке празднования 300-летия царствования Дома Романовых, которое проходило в стенах медресе, Мунир Гадеев предложил в ознаменование этой даты открыть Челябинское мусульманское благотворительное общество. С помощью этой уловки, облеченной в форму выражения верноподданнических чувств, он пытался возродить закрытую недавно организацию. В пику ему Халиулла Еникеев выступил с инициативой создания в Челябинске мусульманского педагогического училища. Присутствующие резонно возразили, что расходы на его организацию и содержание составят не менее 20 тыс. р., и Правительство никогда не пойдет на это с учетом того, что в городе уже есть такое учреждение – Челябинская учительская семинария. Тогда члены кружка, организованного Еникеевым, приняли решение обратиться в мусульманскую фракцию Государственной Думы с просьбой поднять вопрос об основании в Челябинске учительской школы. В марте 1913 г. Исмагил Бастамов обошел дома мусульман, но ему удалось собрать в поддержку всего 68 подписей. Поэтому инициаторы предпочли направить в Государственную Думу телеграмму от лица челябинской общины, о чем не преминули сообщить местные газеты. Это был чистый воды популизм, призванный продемонстрировать «реальную» заботу о народе. Отметим, что мусульмане Оренбурга и Троицка на протяжении многих лет пытались добиться открытия в их городах педагогических курсов или учительских семинарий, имея детально разработанные программы, сметы и действуя через профессиональных юристов.
Предложение Гадеева имело более счастливую судьбу. 8 июня 1913 г. все-таки было зарегистрировано «Челябинское благотворительное общество, учрежденное в память юбилея трехсотлетия царствования Дома Романовых». В состав его учредителей вошли: мулла Мунир Гадеев, челябинские купцы Шакир Ахметов, Закир Ахунов, Абдулхалик Мавлютов, крестьянин Казанской губ. Шайхутдин Баязитов и крестьянин Уфимской губ. Зиганша Сафиуллин. Под новым названием Общество продолжило свою созидательную работу.
В своем стремлении показать лояльность к существующей власти Мунир Гадеев зашел так далеко, что даже планировал провести в день празднования юбилея, 21 февраля 1913 г., торжественное шествие челябинских мусульман по городу с портретом царя. Однако был вынужден отказаться от этой затеи под влиянием письма, полного упреков и страшных оскорблений в его адрес. Анонимный автор называл не просто мусульманина, а муллу «свиньей» и «черносотенцем», предлагал ему установить на мечети корону и креститься на нее, утверждал, что он создает благотворительное общество только для своей личной выгоды и обогащения и т. д. По мнению жандармского чиновника, письмо было послано одним из молодых приказчиков «Торгового Дома братьев Яушевых», принадлежащих к радикальному кружку Еникеева. Имам не остался в долгу, обличая во время пятничных проповедей его представителей как безбожников и отказывая им в праве именоваться мусульманами. Тогда члены радикальной молодежной группы в мае 1913 г. обратились с открытым протестом в редакцию уфимской газеты «Сибирия», вопрошая муллу, не думает ли он, что ключ шариата находится в его языке. Оказавшись меж двух огней, консерваторами и радикалами, постоянно подвергаясь нападкам с обеих сторон, имам Мунир Гадеев умер 10 августа 1913 г. в возрасте 36 лет. Впрочем, его противник Халиулла Еникеев быстро разочаровался в своих безуспешных попытках привить челябинским мусульманам радикальные взгляды и 24 февраля 1915 г. покинул город.
Проникновение в мусульманскую общину Челябинска новых политических идей, культурных веяний, преодоление ее относительной замкнутости и вовлечение в диалог с представителями других народов во многом связано с резким увеличением ее численности в конце XIX – начале XX в. Пуск в строй западного участка Транссибирской магистрали в 1896 г. превратил город в один из крупнейших транспортных железнодорожных узлов, привел к бурному росту торговли и промышленности. Экономическая привлекательность Челябинска способствовала широкому притоку татарских и башкирских переселенцев. Если в 1903 г. здесь проживало 1028 мусульман (3,8 %), а в 1904 г. – 1201 (4,2 %), то в 1908 г. – уже 6754 (11,2 %). На 1 января 1913 г. в Челябинске насчитывалось 7639 мусульман, в том числе татар – 4021 (52,6 % мусульман), башкир – 3483 (45,6 %) и представителей других народов – 135 (1,8 %). Если раньше они проживали небольшой компактной группой, объединившейся вокруг мечети, то новая демографическая ситуация разорвала узкие границы прихода.
Рассмотрение вопроса об истории мусульманской общины Челябинска в дореволюционный период приводит нас к следующим выводам. По сравнению с другими городами Оренбургской губернии, она сформировалась достаточно поздно лишь в 70–80-е гг. XIX в. Этому препятствовало удаленное, окраинное положение города, неразвитость коммуникаций, отсутствие здесь крупной приграничной торговли и промышленности, благодаря чему основную часть переселенцев перетягивал на себя более привлекательный и развитый в экономическом отношении Троицк. Внешним выражением окончательного оформления мусульманской общины Челябинска стало строительство в 1890–1899 гг. городской мечети, на базе которой сложился объединяющий мусульман религиозно-культурный центр. Введение в эксплуатацию западносибирского участка Транссибирской железнодорожной магистрали в 1896 г. способствовало стремительному экономическому развитию города, широкому притоку татарских и башкирских переселенцев, преодолению замкнутости мусульманской общины в узких географических границах. На рубеже XIX–XX вв. она оказалась вовлечена в общее для всех российских мусульман движение исламского обновления, адаптации традиционных институтов к новым социально-экономическим условиям. По инициативе и при финансовой поддержке мусульманской торгово-купеческой буржуазии Челябинска с 1906 г. были осуществлены коренные преобразования: создан выборный приходской попечительский совет, который обеспечил реальное общинное самоуправление и контроль, реформирована система образования, открыты благотворительное общество, бесплатная мусульманская библиотека. Утверждение новых идей проходило в острой борьбе между представителями различных групп. В истории челябинской мусульманской общины как в капле воды отразились все сложности и противоречия, свойственные общественно-политическому развитию российских мусульман в этот переломный период.