Спецкомитет: Берия и другие
Руководитель всех работ по созданию атомного оружия в СССР более тридцати лет был фигурой умолчания. Потерпевшего поражение в жестокой схватке за власть Л. П. Берию расстреляли на основании Закона от 1 декабря 1934 года, ранее позволявшего самому бывшему наркому внутренних дел творить чудовищные беззакония и уничтожать неповинных людей.
В июле 1953 года Пленум ЦК КПСС единогласно постановил «за предательские действия, направленные на подрыв Советского государства, исключить Л. П. Берию, как врага партии и советского народа, из членов Коммунистической партии Советского Союза и предать суду». В выступлениях вчерашних соратников по Политбюро Берия был назван «мерзавцем, чудовищным злодеем, агентом иностранной разведки, гнусным провокатором». Специальное Судебное Присутствие Верховного суда СССР установило виновность Берии в измене Родине, организации антисоветской заговорщицкой группы в целях захвата власти и восстановления господства буржуазии, в совершении террористических актов против преданных Коммунистической партии и народам Советского Союза политических деятелей. Его обвинили и в преступлениях против революционного рабочего движения в Баку в 1919 году, когда Берия состоял на секретно-агентурной должности в разведке контрреволюционного муссаватистского правительства в Азербайджане, в том, что он якобы завязал там связи с иностранной разведкой, а в последующем поддерживал и расширял свои тайные преступ- ные связи с иностранными разведками до момента разоблачения и ареста.
С позиций сегодняшнего дня очевидно, что приговор по делу Берии выдержан в традициях процессов тридцатых годов, и большинство обвинений просто вздорно.
Хрущев за долгие годы работы рядом со Сталиным хорошо усвоил правила борьбы на политическом Олимпе. Сталин никогда не оставлял в живых поверженных противников, считая, что униженный и оскорбленный политик опасен, как раненый зверь. Поэтому проигравший был обречен.
Вот и сам Берия стал жертвой этого самого принципа: его историческая миссия оказалась не только в том, чтобы быть уничтоженным физически, но и стать козлом отпущения, нести ответственность за преступления и свои, и всей сталинской элиты. Персонифицировав в его лице наиболее одиозные проявления сталинизма, Хрущев и его окружение попытались представить его как едва ли не единственного виновника всех преступлений сталинского режима, прямыми участниками которых были и они сами.
С разоблачением Берии выступил только что назначенный министром (буквально за пять дней до Пленума) вновь созданного Министерства среднего машиностроения, член ЦК КПСС В. А. Малышев. Разоблачая своего предшественника по руководству атомной промышленностью, не предъявив ни одного аргумента, Малышев заклеймил его как врага народа.
Выступивший за ним будущий министр среднего машиностроения в 1955—1957 годах А. П. Завенягин, проработавший с Берией почти пятнадцать лет, заявил на Пленуме, что Берия был «туповат и любой член Президиума ЦК КПСС гораздо быстрее и глубже может разобраться в любом вопросе, чем Берия». Член ЦК КПСС Курчатов отказался выступить на Пленуме. Когда его склоняли к заявлению, что Берия всячески мешал созданию первой атомной бомбы, Курчатов заявил прямо: «Если бы не Берия, бомбы бы не было».
...Берия был признан преступником в 1953 году, а за восемь лет до этого ему поручили возглавить решение жизненно важной для нашего государства урановой проблемы. Было ему тогда 45 лет, из них двадцать пять наполнены упорной борьбой за власть. Будучи порожден сталинизмом, Берия сумел максимально приспособиться к нему, отбросив нравственность, как совершенно бесполезное и опасное качество.
Однако нельзя не видеть очевидного: Берия за годы войны проявил себя как крупный администратор, способный решать самые сложные проблемы. Возглавив урановую проблему, Берия быстро придал всем работам по созданию атомного оружия необходимый динамизм и размах. Академик Ю. Б. Харитон отмечает, что Берия обладал огромной энергией и работоспособностью, умом, волей и целеустремленностью. Не стесняясь проявлять порой откровенное хамство, он умел в зависимости от обстоятельств быть вежливым, тактичным и даже обаятельным человеком. Проводимые им совещания были деловыми, всегда результативными и никогда не затягивались.
Берия, как отмечают очевидцы, являлся мастером неожиданных и нестандартных решений. Так, в свое время Политбюро приняло постановление разделить Наркомат угольной промышленности на два — для западных районов страны и восточных. Предполагалось, что их возглавят Вахрушев и Оника. Берия вызвал обоих и предложил разделить собственность наркомата полюбовно. Затем вызвал их и спросил у Вахрушева: «Нет ли претензий?» Тот ответил, что разделили все правильно. Тогда Берия обратился к Онике: «Как вы?» Оника заупрямился: «У меня есть претензии. Все лучшие кадры себе забрал Вахрушев, и все лучшие санатории, и дома отдыха тоже». Берия рассудил: «Раз Вахрушев считает, что все разделено правильно, а Оника возражает, то сделаем так: Вахрушев будет наркомом восточных районов, а Оника — западных». Совещание на этом закончилось.
Бывало и по-другому. На совещании по подготовке полигона к первому термоядерному взрыву, спокойное обсуждение неожиданно взорвало Берию. Загнав некорректными вопросами участников совещания в тупик, Берия обрушился с бранью на специалистов, выдвинув перед ними совершенно абсурдные задачи.
Но, как правило, Берия был быстр в работе, несмотря на свое исключительное положение в государстве находил время для общения с людьми, независимо от их служебной иерархии. Берия имел широкую информацию о всех молодых людях, успевших проявить себя в различных областях и прежде всего в сфере обороны. Были организованы специальные группы, которые занимались подбором кадров. 6 результате создавались уникальные коллективы ученых, строителей, инженеров.
А. Д. Сахаров попал в поле зрения Берии, когда учился в университете, и был приглашен для личной беседы на Лубянку, после которой попал под опеку правительства и был направлен в Арзамас-16, ныне город Кремлев. Известно, что Берия неоднократно встречался с Сахаровым — еще молодым кандидатом физико-математических наук.
Берия проявлял понимание и терпимость, если для выполнения работ требовался специалист, не внушавший доверия работникам его аппарата. Когда Л. В. Альтшуллера, симпатизировавшего генетике и антипатичного к Лысенко, КГБ решил отстранить от работы под предлогом неблагонадежности, Ю. Б. Харитон позвонил Берии и сказал, что этот сотрудник делает много полезного. Берия только спросил:
— Он вам очень нужен? — Получив утвердительный ответ, Берия сказал:
— Ну, ладно, — и повесил трубку.
Вот такие штрихи к портрету одной из самых одиозных личностей в истории нашей страны. В этой книге мы еще не раз вернемся к Берии — одному из главных действующих лиц советской атомной промышленности. А пока коротко — об остальных членах Спецкомитета.
Член Политбюро, секретарь ЦК ВКП(б) Георгий Максимилианович Маленков сделал стремительную карьеру в 20—30-е годы. Он не только контролировал со стороны ЦК ВКП(б) работу Спецкомитета и Первого главного управления, но и мгновенно подключал партийный аппарат в центре и на местах к решению проблем. Выступив против Берии в 1953 году, Маленков сумел уйти от ответственности как инициатор многочисленных кампаний по уничтожению партийных кадров, интеллигенции, руководителей.
В ходе одной из таких кампаний, так называемого «ленинградского дела», в конце 40-х годов был уничтожен другой член Спецкомитета, председатель Госплана СССР Николай Александрович Вознесенский, один из виднейших руководителей экономики страны.
Недолго работал в Спецкомитете академик П. Л. Капица. Воспитанный в традициях дореволюционной интеллигенции, хорошо зная себе цену, Петр Леонидович открыто выступил против методов руководства Берии, написав об этом большое письмо Сталину. Берия знал содержание этого письма, но попытки «приручить» ученого ни к чему не привели. Больше того, Капица поставил себя так, что заставил Берию ездить к себе в институт, игнорируя его кремлевский кабинет. По выходе из Спецкомитета, будущий Нобелевский лауреат был уволен из Института физических проблем Академии наук СССР, который он же и основал в 30-е годы.
В первый состав Спецкомитета вошел министр обороны первых послевоенных лет Николай Александрович Булганин. Он не оставил заметного следа в развитии атомной промышленности, может быть, потому, что скоро был смещен со своего поста.
Огромная ответственность легла на плечи Бориса Львовича Ванникова. Он возглавил созданное 30 августа 1945 года Первое главное управление (ПГУ) при Совете Народных Комиссаров СССР (с февраля 1946 г. — Совет Министров СССР). Главным в работе ПГУ было руководство атомной промышленностью, координация всех ведущихся в стране научно-технических и инженерных разработок в этом направлении.
Б. Л. Ванников в конце тридцатых годов стал наркомом вооружений. Перед самым началом войны был арестован как участник заговора военных. Вместе с генералами К. А. Мерецковым, Я. В. Смушкевичем, Г. М. Штерном, П. В. Рычаговым и другими прошел изнурительные допросы в подвалах Лубянки, которые сделали его, по сути, инвалидом. Двадцать генералов-«заговорщиков» в октябре 1941 года были вывезены в Куйбышев и там без суда безжалостно расстреляны. По приказу Берии исполнение приговора по отношению к Ванникову было задержано.
В первые, самые тяжелые месяцы Великой Отечественной войны Сталин вспомнил о нем и посетовал на то, что его нет в живых: вот кого, мол, не хватает. Берия, зная, что Ванников жив, ответил Сталину:
— А вдруг он жив?.. Всякое ведь бывает.
Через неделю Ванников возглавил Наркомат боеприпасов. В октябре 1941 года этот наркомат был переведен в Челябинск. Отсюда Ванников осуществлял руководство важнейшей отраслью военной экономики.
Сразу после окончания Великой Отечественной войны Сталин вызвал Ванникова в Кремль. Когда тот вошел в знакомый кабинет Председателя ГКО, там уже были Берия и Курчатов. Поздоровавшись с наркомом, Сталин сразу приступил к делу.
— Товарищи считают, — как бы размышляя, начал он, — что вы, как нарком боеприпасов, должны организовать производство и самого мощного из них — атомной бомбы. Как вы считаете, товарищ Ванников, правильно ли думает Государственный Комитет Обороны?
Ванникову ничего другого не оставалось, как согласиться.
— Вот и хорошо, — Сталин жестом пригласил наркома за длинный стол заседаний, — С товарищами Берией и Курчатовым, вы знакомы не один год, а теперь будете вместе работать.
Так урановый проект обрел опытного организатора производства, способного в самой экстремальной ситуации добиться нужного результата, не останавливаясь при этом ни перед какими затратами и жертвами...
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Первым заместителем начальника ПГУ в 1947—1949 годах был М. Г. Первухин. Включившись в решение урановой проблемы еще в 1942 году, в 1945 он вместе с Курчатовым возглавил секцию уран-графитовых реакторов Научно-технического совета при Спецкомитете. Многое сделал для развития атомной промышленности. В 1957 году он стал министром среднего машиностроения. Однако, поддержав выступление Молотова, Маленкова и Кагановича против Хрущева, в конце 1957 года лишился высших постов и был направлен послом в ГДР, а затем почти до конца жизни работал в Госплане.
Заместителем Ванникова до 1953 года был генерал-лейтенант НКВД Авраамий Павлович Завенягин. С февраля 1943 года он обеспечивал всем необходимым Лабораторию № 2, завод № 12 в Электростали, добычу урановой руды в Таджикистане, НИИ НКВД — знаменитой "девятки" — НИИ-9.
Госплан СССР в ПГУ представлял Н. А. Борисов. Вместе с аппаратом из 12 человек он осуществил первый опыт программноцелевого планирования. Выделившись в специальную группу при Госплане СССР, коллектив экономистов во главе с Н. А. Борисовым занимался планированием всех работ, их финансированием, комплектованием.
С осени 1945 года ближайшим сотрудником Курчатова и членом ПГУ стал В. С. Емельянов. Перейдя в ПГУ с поста председателя Комитета госстандарта, он осуществлял координацию работ научно-исследовательских и конструкторских бюро. Емельянов после окончания института стали и сплавов, с 1932 года работал на Челябинском ферросплавном заводе, хорошо знал район Кыштыма.
Александр Николаевич Комаровский, в 1942—1944 годах руководил Челябметаллургстроем НКВД СССР. С 1944 года переехал в Москву, где возглавил Главпромстрой НКВД. Основной рабочей силой этой огромной строительной организации были заключенные. С 1943 года на Главпромстрой возлагалось выполнение строительной программы уранового проекта.
А. П. Завенягину и А. Н. Комаровскому поручили руководство строительством. В. С. Емельянов и И. В. Курчатов координировали работу институтов и конструкторских бюро.
Управление по добыче урана и получению из него урановых блоков возглавляли С. Е. Егоров и Н. Ф. Квасов. Управлением по разделению изотопов урана с первого января 1947 года руководил генерал-майор А. М. Петросьянц.