К истории ХРИСТОРОЖДЕСТВЕНСКОГО СОБОРА в Челябинске
В 1748 г. было начато строительство Христорождественского собора. История его постройки и некоторые связанные с ним непонятности, не очень подробно освещены в выявленных документах, но все же постараемся изложить их, насколько это возможно. 5 апреля 1748 г. провинциальная канцелярия писала в Успенский Далматов монастырь: «на совет челябинского священники с прихожаны о постройке в Челябинске вторичной церкви Святой и на прозбу их в Исетской правинциалной канцелярии посему и присудствующия (служащие — Г.С.) той канцелярии ... положили при Челябинске построить вторичную соборную святую церковь уже каменную во имя Рождества Господа бога и Спаса нашего Иисуса Христа з двумя пределы по правую Иоанна Богослова, а по левую великого святителя Николая Чюдотворца, о чем от Оренбургской губернской канцелярии и позволение есть и насланным сюда указом повелено строить пятиглавую».
Судя по одному документу, первоначально предполагалось строить вовсе не церковь, а какую-то «палатку». В указе из Исетской провинциальной канцелярии комиссару Миасской крепости и старшине миасских казаков было написано: «...посылки для строении в Челябинской (крепости — Г.С.) палатки вместо которой уже указом повелено построить каменную церковь, казаков». Видимо, сначала хотели построить для нужд провинциальной канцелярии какое-то складское здание, но потом решили, что собор нужнее.
Заложили собор рядом с Николаевской церковью, чуть южнее ее. Было решено, для ускорения постройки собора казаков на обычное дежурство на Уйскую линию не отправлять, а задействовать их для изготовления кирпича, которого предполагалось сделать 500 000 штук. Среди казаков выявляли тех, кто умел делать кирпич, а также «санников» — изготовителей саней и телег. Сани и телеги нужны были для перевозки готового кирпича от «кирпишного сарая» к месту строительства, а возможно, и глины от карьера до кирпичного завода. Поскольку в Челябинске и прочих крепостях специалистов по изготовлению кирпича и классных каменщиков, очевидно, не оказалось, то провинциальная канцелярия обратилась к настоятелю Далматова монастыря Сильвестру: «благоволите из находящихся при Далматове монастыре, как для указания делать кирпичи, так и для клажи церкви святой мастеров достойных трех человек прислать в Ысетсую правинциалную канцелярию, которым по договору неоскудная плата отсель быть имеет». Несколько человек из Далматова монастыря в Челябинск были посланы, в том числе каменщик Акинфей Денисов и часовщик Василий Журавлев, однако вскоре выяснилось, что на них Екатеринбургской конторой судных и земских дел наложен штраф за сокрытие беглых. Возможно, это был только повод, но настоятель Сильвестр категорически потребовал вернуть Денисова «со товарищи» в монастырь. Провинциальные власти вовсе не были намерены терять единственного специалиста в самом начале работ и ответили Сильвестру, что, мол со слов самого Денисова — штраф ему платить нечем и желает он сумму этого штрафа в 15 рублей семьдесят одну копейку и три четверти копейки отработать на строительстве собора в Челябинске. Проработал мастер на стройке собора недолго — уже в 1753 г. он строил церковь в Тобольске, — очевидно, отработав сумму штрафа, Денисов вернулся в монастырь. Можно предположить, что из Челябинска он отбыл не 1753 г., а гораздо раньше. Так что, выполнив задачи закладки собора и, видимо, обучив каких-то людей выделке кирпича, мастер уехал в Далматовский монастырь, и руководить дальнейшей постройкой церкви не мог. Насколько можно судить, Акинфий Стафеев Денисов был действительно хорошим мастером — «нарасхват». В 1760 г. власти Исетской провинции вновь потребовали направить Денисова в Челябинск, но он работал на строительстве Николаевской церкви в с. Николаевском (ныне г. Далматов) и вместо него в город были посланы два других мастера. Цитированные выше документы позволяют уточнить некоторые детали строительства собора, описанные в прежних публикациях. В частности, уже традиционно указываются Акинфий Стахеева и Акинфий Денисов как два разных мастера, в действительности это один человек — Акинфий Стахеев (в документах Стафеев) (сын) Денисов, в современном варианте — Акинфий Стахеевич Денисов. В ноябре 1764 г., когда строительство собора было близко к завершению, но крыша и купола, очевидно еще не были покрыты, местные власти обязали жителей города «для охранения и душеполезности в Челябинске строющейся Христорождественской с приделами святой каменной церкви с верхнего своду снег очистить и покрыть скалом (берестой — С.Г.) чтоб от растаявшаго снегу размыкать и дрябнуть не мог». Опять-таки из этого документа можно сделать вывод, что к зиме 1764 г. своды были уже выведены. Затягивание строительства власти связывали с тем, что многие местные казаки «находятся ныне уклонными в раскол, то статся может, что они к строению той святой церкви не усердствуют». Поскольку казаки в ту пору составляли основное население Челябинска, то и нагрузка по постройке собора лежала, в первую очередь, на них. Однако, «прошлого де 1764 года оные казаки, не слушая от тех главной команды указов и ордеров, а наипаче войсковой хорунжий Спиридон Племянников, не рача о святой церкви, во все лето строение, за недачею людей уничтожил, отчего де почти и не происходило (строения — Г.С.), а лето было крайне дождевое, к тому же непокрытие на церкви сводов, весьма делались великие скверны...». Получается, что своды покрывали берестой не от хорошей жизни. В 1765 г. Тобольская духовная консистория выдала воеводе Исетской провинции премьер-майору Н. Хрущеву «Сборную книгу для сбора денег на достройку Христорождественской церкви в Челябинске», работы по строительству были активизированы. В 1766 г. заканчивается строительство собора. Но, и здесь все оказалось не так просто. Как говорилось выше, в 1768 г. здание Никольской церкви было перенесено в Казачью слободу, где было освящено уже во имя Святой Живоначальной Троицы. Казалось бы, все ясно, но оказывается, Никольская церковь в 1768 г. переехала в Заречье не вся.
В апреле 1780 г. в Челябинское духовное правление от священников Троицкой церкви поступило «покорнейшее доношение»: «По заведении здешняго города состояла церковь во имя угодника Христова Николая Чудотворца и при ней колоколня деревянныя. Коя церковь и перенесена здешняго ж города за Мияс реку и освящена Троицкою, а вместо ее церковь Христорождественская с приделами Иоанна Богослова и Николая Чудотворца и при них колоколня каменная строением уже ко окончанию приведена. Итак древянная ныне при той Христорождественской церкви состоит праздна, того ради Челябинское духовное правление покорнейше просим оную деревянную колоколну для украшения церковнаго к церкви Троицкой приказать перенесть». Текст не очень прост для современного человека, поэтому поясню — когда переносили в Заречье деревянную церковь, то колокольню оставили для нужд вновь построенного собора. А к моменту составления прошения, т.е. к 1780 году, собственная колокольня собора была наконец, достроена и деревянная колокольня стояла «праздна», т.е. без дела. Таким образом, полностью здание собора, включая колокольню, было достроено лишь к 1780 г. А Троицкая церковь вплоть до того же года обходилась без колокольни.
В самой ситуации нет ничего из ряда вон выходящего. Если вы посмотрите на план 1768 года, то увидите, что Никольская церковь и собор располагались рядом. Так что колокольня старой церкви вполне могла выполнять ту же функцию и для вновь построенного собора. Колокольня церкви наверняка представляла собой отдельную срубную постройку и особых проблем с тем, чтобы разобрать основной объем церкви, не трогая колокольни, возникнуть не должно было. Отдельно от храма стоящая колокольня опять таки вполне естественное явление для православной традиции.
В свете этой информации становится немного понятнее и ситуация с часами на колокольне. Судя по тому, что часовщика Журавлева выписали из Далматова монастыря одновременно с Акинфием Денисовым, т.е. в 1748 г., часы на колокольне будущего собора планировались изначально. Однако строительство пошло не так быстро как предполагалось, и часовщик оказался на первых порах не нужен. Впрочем, позднее тоже. Монтировать часы на колокольне имело смысл только по окончании строительства, либо одновременно с ним. Возможно, что часы были на колокольне с конца XVIII в., то есть были установлены на последнем этапе строительства. А к началу XIX в. их появление относят, поскольку в это время они упоминаются в документах, насколько я понимаю, в связи с наймом часовщика для их обслуживания. Сама по себе эта функция колокольни довольно любопытна — за отсутствием ратуши европейского типа, на башне которой можно было бы разместить куранты, их устанавливают на самом высоком сооружении в городе. Колокольня, таким образом, несет дополнительную, «светскую» функцию. Но уже во второй половине XIX века часы с колокольни убрали, и мы знаем лишь изображения собора без часов.
С Христорождественским собором связана еще одна загадка. Если посмотреть на его фотографию, сделанную с западной стороны, то хорошо видны два пристроя, расположенные по сторонам колокольни, точнее даже притвора. Можно было бы воспринимать их как просто боковые «ящики», если бы не неожиданные подробности, выяснившиеся из архивных документов.
В июне 1779 г. Челябинское духовное правление обращается в Исетскую провинциальную канцелярию: «Небезизвестно и самой оной канцелярии, что при здешном Христорождественском каменном соборе в двух со обеих сторон паперти состоящих палатках содержится государственная денежная казна с 1756 г.». Духовное правление просило оплатить аренду «палаток», чтобы было на что починить прохудившуюся крышу (кстати, деревянную). Власти начали выяснять, для чего вообще эти «палатки» строились — документов по этому поводу не сохранилось, а все действующие лица, как в провинциальной канцелярии, так и в духовном правлении, со времени постройки собора сменились. Оренбургское губернское правление объявило претензии Челябинского духовного правления, на арендную плату за прошедшие годы пользования помещениями, несостоятельными, и предписало выделить необходимые для ремонта 56 руб. 66 коп. Духовное правление послало запрос бывшему заказчику Челябинского духовного правления Флоровскому. Петр Флоровский прислал ответ, в котором говорилось: «... градочелябинский Христорождественский собор обложен был не мною, а точию когда я находился при помянутом Челябинском городу протопопом и закащиком известно мне было от преждебывшых господ тогда тамо командиров — Каменные при той церкви пристройки были: чтобы устроить из них приделы во имя Похвалы Пресвятыя Богородицы и Святыя Великомученицы Екатерины. О чем сим и извествую».
По иронии судьбы, ответ, посланный Флоровским из Ялуторовска через месяц с небольшим после отправки запроса из Челябинска, был получен в Челябинском духовном правлении... через два года с даты отправления — 2 декабря 1781 г. Вопрос: зачем собирались устроить еще два придела помимо трех определенных изначально? Почему они так и не были освящены? Возможно, дело было в том, что помещения этих приделов были построены задолго до окончания работ в основной части храма, освящать приделы раньше центрального алтаря никто не стал, и их использовали как хранилище провинциальной казны. А впоследствии все просто забыли, что в этих помещениях предполагалось освятить приделы. Но если вспомнить, что изначально на этом месте предполагалось строить какую-то загадочную «палатку», то можно предположить, что появление двух «полаток» по бокам притвора было вполне логично и задумано изначально с совершенно светскими, «мирскими» целями, т.е. для хранения провинциальной казны и прочих нужд канцелярии. А протопоп П. Флоровский мог выступать с позиций корпоративной солидарности. Если казна хранилась в этих палатках с 1756 г., то использовать их начали еще за 10 лет до окончания строительства основной части храма (не считая колокольни). После ликвидации Исетской провинции, Челябинское духовное правление начало компанию по освобождению «палаток» от казенного содержимого, для собственного использования. В одной из пристроек предполагалось устроить ризницу, а вторую отдать под служебное помещение церковного сторожа. Чем закончилась эта переписка с Уфимским наместническим правлением, из дела не видно — она обрывается. Но поскольку уездная казна, вместе с казначейством, уже в 1784 г. располагалась в доме бывшего провинциального правления (вместе с нижними расправами, т.е. судами), можно сделать вывод, что палатки «опорожнили» (выражение одного из документов). А деньги на ремонт крыши «палаток» не дошли до духовного правления и в 1782 г....
Но и на этом не заканчивается история «достройки» собора. В фонде городового магистрата в маклерской книге записи договоров за 1825 г. обнаружился такой документ: «1825-го года Генваря 11 дня мы нижеподписавшиеся Владимирской губернии Покровского уезда села Воскресенскаго вотчины князя ... крестьянин Иван Иванов Курашов, и економической деревни Ворынанки крестьянин Дмитрий Кузьмин Чолышов учинили сей контракт с прихожанами Челябинскаго Христорождественскаго собора... в том что условились мы зделать — 1-е, Челябинскаго Христорождественскаго собора около колокольни по всем сторонам вместо деревянных стенок закласть кирпичем и вытянуть карниз против настоящаго карниза, а бывший под сим карниз выровнять противу стены; 2-е, вместо 4-х фронтонов на настоящей церкви зделать 4 шейки с главами и с крестами препорционально и сообразно обстоятельствам; 3-е, на трапезе по обеим сторонам зделать соразмерно величине и вышине два фронтона с рамами и стеклами; 4-е, плотничную работу, как на церкви главах, колокольне и на всех крестах обрешетить под железо снова обыкновенным образом, и как стропила все лежни и на карнизах колокольни где токмо доселе было дерево кроме баляс на окошках колокольни зделать совершенно все из новаго лесу, равно при входе в церковь, т.е. под колокольнею потолок перебрать и покрасить на масле краскою; 5-е, покрыть как церковь, все олторя, кумпола, главы, колоколню с карнизом и главою ж, и на всех карнизах где будет дерево новым листовым железом в гребень, а кресты обнять аглицкой жестью; 6-е, выкрасить всю означенную железную работу как на церкви, олторех, кумполах, главах, таки на колокольни со всеми крестами снаружи равно и внутри краскою на масле прочно, хозяйственно и обыкновенно и наип...; 7-е, вместо прибитых близ предельных олторей к большей крыше досок забрать досками наглухо и обнять железом, на каковую постройку все материалы и припасы должны быть употреблены церковныя, за что и рядили получить денег тысячу сто рублей».
Документ весьма информативный и не менее неожиданный. Многострадальная колокольня собора, оказывается, была достроена к 1780 г. в «комбинированном» виде, т.е. верх ее был деревянным. И лишь в 1825 г. она обрела «законченный» вид. Не менее интересно и то, что относится к собственно храму. Выше приводилась цитата из документа, где говорилось о том, что изначально, в 1748 году, было велено строить «пятиглавую» церковь. Внешний вид собора конца XVIII — начала XIX в. можно увидеть только на рисунках, приложенных к планам Челябинска. На обоих рисунках показан вид города с юга. На одном из них у собора вообще не показан основной четверик, на другом основной объем изображен с одним куполом. Характер этих рисунков таков, что воспринимать их как «фотопортрет» весьма сложно. Текст договора неоднозначен (по крайне мере, для понимания нас сегодняшних) — можно понимать так, что основной объем собора до 1825 г. был увенчан лишь одной центральной главой, а по углам вместо еще четырех главок были сделаны «фронтоны». А в 1825 г. их решили заменить четырьмя шейками, увенчанными главками. На фотографиях конца XIX — начала XX в. мы видим собор именно пятиглавым. Но вполне возможно, что собор был построен пятиглавым изначально, как и предполагалось, а в договоре под «фронтонами» имелись в виду закомары (полукруглые выступы), расположенные по сторонам основного объема, между угловых главок. В таком случае, в 1825 г. предполагалось из пятиглавого храма сделать девятиглавый, чего не произошло. Так что даже наличие такого полного документа как договор на строительные работы иногда лишь добавляет вопросов...