От Парижа до Берлина по карте Челябинской области 

Достопримечательности  Челябинской  области;  происхождение  топонимов (названий)  географических  объектов

Рейд на Златоуст

Уже в период повстанческого движения Златоуст считался крупным индустриально-культурным центром Южного Урала. И получилось так, что крупный город находился, по сути дела, в центре движения дезертиров-повстанцев: в 30 – 50 километрах от него к югу, западу и востоку бушевала «зеленая» война.

И не было покоя в его партийных и военно-политических центрах и штабах: изо дня в день здесь получали и рассылали сводки и донесения о военных действиях и перемещениях дезертирских-повстанческих отрядов. Познакомимся лишь с одной сводкой, которую подготовил командир батальона ВОХРа тов. Сергеев: «29 сентября 1920 года ст. Златоуст, 20 час, объявляю оперативную сводку 29 сентября к 20 часам: В районе Кропачева — Бердяуш, на 15-й версте — полосе отчуждения — спокойно. Бакальской ветки, в 20 перстах южнее Бакала, селения Месутдинова и Петропавловское эвакуировались. Из высланной агентурой ОРТ ЧК в село Петропавловское выяснилось, что в версте от Бакала группируется банда, состоящая из башкир и киргизов и других инородцев, сила которых не установлена... Ввиду разряженности в направлении к селению Петропавловское, в село Катав, что в 7 верстах от Бакала, двинут начальником боевого участка для разведки, ознакомления с силами противника отряд численностью в 36 штыков, при одном пулемете...

В районе Катав-Ивановской ветки, в 22 верстах от Вязовой, бандитами занято селение Меседа. В районе села Вознесенского и Поляковка 150 человек хорошо вооруженных. Для подавления их, в направлении указанных селений, 36-й батальон ВОХРа выслал из Златоуста отряд 60 чел. пехоты и 20 конных, при одном пулемете, результат пока неизвестен. Приказываю начальнику боевого участка немедленно, из резерва, бросить 40 человек на усиление охраны сооружений Катав-Ивановской ветки и ст. Вязовой».

Златоуст нужен был и красным, и зеленым. В городе немало работало заводов и мастерских на оборону страны, а в них изготавливалось как холодное, так и стрелковое оружие.

Повстанцы следили за событиями на заводах города и знали о настроениях трудового люда. Они убедились воочию, что рабочие Златоустовского, Миасского заводов и торгово-кооперативных предприятий испытывали острое недовольство социально-экономической политикой новой власти, хотели рука об руку идти с красноармейцами и крестьянами, бороться за свои права и интересы. Да и юродской люд давно присматривался к движению зеленых и начинал понимать их цели и помыслы.

Земля полнится слухами. Среди горожан, партийных и беспартийных, распространялись тревожные вести об усилении боевых действий повстанцев, о грядущих погромах и перевороте. В делах Златоустовского укома РКП(б) сохранился рапорт секретного сотрудника политбюро горуездной милиции о настроении рядовых масс и простых коммунистов г. Златоуста в то тревожное, тяжкое время: "Большинство рядовых членов партии, коммунистов находятся в паническом положении, боятся переворота. Между коммунистами есть слухи об эвакуации. Говорят, что пропусков не дают, потому что вокруг города стоят войска. Распространяют ложь, что сильно отражается на беспартийной массе, которая ждет не дождется переворота, чтобы прикончить коммунистов, которые говорят, что не все из 40000 человек зеленых башкиры, есть и хорошие русские люди. Значит, бояться зеленых не надо, они ведь тоже порются за свободу и свободную торговлю. Ведь коммунисты отбирают хлеб у крестьян и не дают вольной торговли, а потому и все голодуют. Вот почему масса и ждет переворота. Все это подлинные слова рядовых коммунистов, благодаря которым беспартийные настраиваются контрреволюционно. 23 октября 1920 г. Подпись».

В сводке с 15 по 30 ноября 1920 года уездные чекисты дают такую оценку настроениям рабочих и крестьян: «Настроение рабочей массы неопределенное, но в связи с улучшением положения на фронтах, рабочие склоняются на сторону советской власти, в общественной жизни активно себя не проявляют. Отношение крестьян к власти в большинстве случаев враждебно. Причиной является непосильная разверстка продуктов — это общий вопль села — продорганы накладывают на крестьян на посевную площадь, а на урожай не обращают внимания, отбирают хлеб, оставленный на семена...»

В политбюро, на имя начальника Златоустовской горуезднои милиции поступило письмо из деревни Комары Ново-Петровской волости Златоустовского уезда, в котором крестьяне также жаловались на непосильную продразверстку, осуждали произвол властей и просили защиты:

«Гр. дер. Комары просим тов. Иванова разрешить нам вопрос, как поступить с этим делом, как-то у нас здесь отбирают хлеб не только излишки, но и семенной хлеб, а если не хватает семян у кого, то и продовольственный гонят везти, даже некоторые свезли и продовольственный, а после наложения на нашу деревню разверстки 7755 пудов, нам еще волость приписала добавочную разверстку 2955 пудов, но мы и старой разверстки не в силах выполнить. Просим товарища Иванова ходатайствовать о защите нас, гр. дер. Комары. В чем и подписуемся: Никифор Шипов, Иван Бочкарев, Антон Никонов, Роман Обухов. Верно Рупов...»

Еще раз убеждаемся: стоном стонали не только казаки, с оружием в руках пытавшиеся отстоять хлеб и другие продукты в поселках, но и те крестьяне — бедняки, середняки,— которые официально считались опорой рабоче-крестьянской власти.

Вот потому-то в самом Златоусте, как и вокруг него, и по всему Южному Уралу, рабочий люд и крестьянство бурлили и готовы были любыми средствами и способами бороться за свою долю и волю. Такое глубокое и острое недовольство трудовой части села и города передавалось городскому гарнизону. Мы уже убеждались в том, что красноармейцы (в большинстве своем — крестьяне в серых— шинелях) были прекрасно осведомлены о голоде в деревне, вымирании детей, отцов и матерей. Да и сами они влачили полуголодное существование, не имея ни доброго обмундирования, ни бытовых удобств.

В информации Златоустовскому укому «Военное состояние» военные чины сообщали о тяжелом положении красноармейцев 36-го и 33-го батальонов ВНУС: «Условия казарменной службы — скверные: нет постелей, многие без обмундирования, в казармах грязно, душно и нет освещения. Причины дезертирства из армии — недостаток обмундирования и продовольствия...»

Положение в городских частях усугубляло нечистоплотное поведение и образ жизни коммунистов. Коммунист-активист А. С. Горунович в письме от 4 апреля 1920 года в партийный комитет г. Усть-Катава сообщал о всеобщем пьянстве среди коммунистов воинских частей, ограблении ими солдат: «В Златоусте имеется 10 человек ячейка, руководящая Красной армией, что она делает ежедневно? Пьянство, азартные игры, по 250 платят за самогонку. Откуда берут? Красноармейцы много и много жалуются на эту ячейку: не полностью получают паек, сахар, спички, табак, мыло, обувь, обмундирование. Обиход за пищей плохой. Получаются слухи от красноармейцев не больно красивые.»

Потому-то в Златоустовском уезде, как и по всему Южному Уралу, было сильное движение дезертиров: в июне 1920 года в уезде зарегистрировано задержанных и добровольно явившихся в комдез 238 чел., дезертировало из частей уезда —11 чел., задержано облавами —179 чел.

Бегут, бегут сотнями и сотнями красноармейцы, крестьяне и рабочие из рядов армии. В своем большинстве бойцы сочувствовали дезертирам и не хотели воевать с ними. Доказательством и подтверждением тому являются итоги рейда зеленых партизан на Златоуст и встреча их в стенах казармы с красноармейцами: ни те, ни другие не подняли винтовок и не выпустили ни одной пули. Но об этом несколько позже...

...Рейд повстанцев на индустриальный город Урала оказался и для властей, и для войск гарнизона полной неожиданностью: они никак не предполагали, что прижатые к Златоусту повстанцы, оказавшиеся в тщательно приготовленной им ловушке и обреченные на разгром и уничтожение, осмелятся дерзко, средь бела дня, напасть на город, в казармах и штабах которого находилось несколько тысяч регулярных войск. Вот почему этот смелый рейд в центральную часть города и на станцию навел на жителей и особенно на партийцев большую панику и во многом посрамил военных комиссаров и командиров. Да и не в лучшем виде показал рядовых красноармейцев. Все они не только не смогли разбить повстанцев, но и как-то дать организованный отпор, а многие командиры, струсив и растерявшись, покинули бойцов, и позже были осуждены.

В официальных отчетах и информациях, в прессе, об этом важном событии упоминалось вскользь, бегло: бандиты, якобы, натекли на город, постреляли, попугали горожан, навели панику на обывателей, но тут же, разбитые и разогнанные, ушли в лес.

В «Советской правде» за 7 октября 1920 года указывалось: «4 октября, в 3 часа дня конной шайкой дезертиров и кулаков (как же \т без „кулаков“ обойтись и объяснить событие — Н. Ш.), скрывающихся в ближайших лесах и выгнанных оттуда нашими отрядами, был произведен гнусный набег на станцию и город Златоуст. На станцию банда ворвалась совершенно неожиданно и, несмотря на свою малочисленность (их было около 60 человек), сумела произвести некоторое замешательство в станционную жизнь. Через несколько минут банда, ранив несколько человек и встретив сопротивление, оставила станцию и направилась в город. В это время другая банда численностью приблизительно в 100 человек, вместе с первой стала производить бесчинства на улицах города. Местной военной властью были приняты срочные меры и по бандитам был открыт ружейный и пулеметный огонь. К 4 часам дня порядок был восстановлен и в городе не осталось ни одного бандита».

В другом сообщении той же газеты за 10 октября события несколько уточняются: «3 октября при приближении наших войск бандиты двинулись на север, по направлению Златоуста, разбившись на мелкие отряды. Один из таких отрядов, численностью приблизительно в 120 человек, в 15 часов 4 октября ворвался в Златоуст, обезоружил станционную милицию и проскочил городом, стреляя в дома, занятые учреждениями».

В итоге переполоха и беспорядочной стрельбы пострадало несколько человек: убито 2 и ранено — 7. И как все просто произошло, если верить солидной губернской газете: наскочили, напылили, наконытили, получив дружный отпор силами доблестных воинов, — разбежались...

Но совсем по-иному выглядит рейд партизан в рассказах и показаниях участников тех сложных событий: красноармейцев и командиров караульного батальона, привлеченных к ответственности за непринятие мер и паническое бегство со своих постов. Более реально также освещаются эти события работниками милиции, губчека.

Прежде всего, в прессе и других официальных сообщениях не упоминается о татаро-башкирском отряде под командованием Н. Магасумова, участвовавшего вместе с отрядом С. А. Выдрина в рейде на Златоуст. Отметим, именно Магасумов руководил наступлением всех трех отрядов: башкирским Магасумова и казачьими Выдрина и Лузина. Об участии мусульманского отряда говорилось в письме Военно-революционного комитета г. Златоуста от 6 октября 1920 года, направленном в Челябинский губвоенкомат тов. Коврайскому, в губисполком тов. Полякову и в губкомпарт: «В связи с внезапным набегом на Златоуст преступной шайки башкирского сброда, в видах предупреждения подобного явления на будущее время ВРК постановляет: немедленно организовать в Златоусте, при 3-м коммунистическом батальоне конный отряд для несения службы связи и других боевых заданий в количестве 20 человек. Просим выдать 20 седел».

Именно на башкир, составлявших едва ли не самую большую часть отряда, направлен весь гнев комиссаров из ревкома.

Да и число участников рейда в сообщениях намного занижено, по крайней мере, раза в три: так хочется советским властям представить повстанцев этакими авантюристами-разбойниками. рискнувшими жалкой кучкой наскочить на город. А вот что говорится в сводке губернских чекистов о рейде партизан и их общем количестве: «...Выдрин решил идти, занять Златоуст, в качестве проводника вызвался вести банду Иван Бадьянов. 4 октября, вечером, выступили из Веселовки, не доходя 4 версты до Златоуста, повернули на центральные печи и, заняв их, забрали всех лошадей. Выйдя оттуда на Миасский тракт, повернули на Златоуст. Впереди шла кавалерия 400 человек, сзади обоз и 100 человек пехоты. План наступления был следующий: кавалерия должна была занять тюрьму, а пехота — станцию, но пехота, не зная дороги, попала прямо в город, оказалась позади кавалерии. Кавалерия, кинувшись на станцию железной дороги, была встречена ружейным и пулеметным огнем. Отступив, стала просить пехоту на помощь, получив подкрепление, опять кинулась в наступление. Так как пехота была плохо вооружена, т. е. две трети шашками, то и она разбежалась после того, как по ней открыли ружейный и пулеметный огонь. В результате всего банду выгнали из города, сотрудники (здесь говорится о секретных сотрудниках, внедренных в отряд — Н. Ш.) во время отступления банды отбились от нее и пришли на станцию Златоуст, где явились в ОРТ ЧК».

В составе казачьей кавалерии отрядов С. А. Выдрина и Н. Я. Лузина насчитывалось примерно 110 —120 клинков, остальная масса башкирской конницы наступала под руководством бывшего прапорщика Н. Магасумова. Отметим и впервые появившуюся в сводке новую боевую единицу — роту пехоты. О ней нигде и никогда не говорилось в советских и повстанческих сводках. Откуда пришли пехотинцы к повстанцам? Да это все те же, перешедшие на сторону партизан бойцы рабочей роты, заготовлявшие дрова в районе поселка Веселовского. В показаниях ревтрибуналу С. А. Выдрин сказал: «...Сдавшаяся рабочая рота в количестве 103 человек пожелала пойти с нами». Нa судебном процессе по делу Н. Я. Лузина выступивший в качестве свидетеля А. Р. Завьялов также отметил факт пленения трудармейцев: «В банде находилась рота красноармейцев 10-го строительства».

Однако другое, прямо противоположное мнение о судьбе бойцов рабочей роты высказывали красные командиры, причем, свою версию они многократно высказывали устно и письменно. Вот, к примеру, как освещал в донесении этот факт краском Н. Н. Фролов: «В Веселовке по непроверенным данным банда изрубила всю райроту, в составе 150 человек, находящуюся на рубке дров и забрала 30 винтовок, 1 ящик патронов.»

О расправе над пленными трудармейцами сообщал 5 октября и начальник бойучастка Н. Воротков в телеграфном разговоре с губвоенкомом тов. Коврайским: «В Веселовке банда захватила рабочую роту числом 150 человек, 1 ящик патронов, банда изрубила почти всех, отобрав оружие.»

Мнение краскомов снизу до верху было однозначное: роту беспощадно и бессмысленно вырубили повстанцы. Но это была очередная, под копирку сочиненная фальшивка о мнимой жестокости повстанцев, так необходимая партийной и военно-политической правящей верхушке для оправдания и мотивировки сверхжестокости судей и «славных» краскомов по отношению к пленным зеленым партизанам. Кроме того, советские командиры и власть-имущие правители губернии и страны стремились предать забвению факты массового перехода красноармейцев на сторону повстанцев — вот и протрубили в очередной раз о немыслимых «зверствах бандитов», действуя при этом по методу всех бесчестных людей: «Держи вора!» — кричать, когда сам украл...

Но, как говорят, факт налицо: рота перешла на сторону повстанцев и приняла участие в рейде на Златоуст. А что касается потерь красноармейцев во время занятия города партизанами и числа гибели трудармейцев во время пленения рабочей роты 10-го полевого строительства, то на этот счет имеется информация Златоустовского городского и районного комитета РКП(б) Златоустовскому укому РКП(б) от 20 октября 1920 года: «Горрайком сообщает, что убиты бандитами следующие товарищи из 10-го полевого строительства: 1. Ежов Григорий, 2. Булатов Василий; из ячейки милиции: 3. Комин Афанасий, 4. Маров Михаил.»

В итоге погибли всего лишь два трудармейца — вот и все жертвы «жестоких бандитов»!.. Да и убиты они были при сопротивлении, как коммунисты (недаром же сведения дает партийный комитет), при перестрелке или просто их выдали на расправу свои же товарищи.

В информации чекистов, приведенной выше, прослеживаются и причины неудачного исхода рейда зеленых партизан: не нашли хорошего, знающего проводника для пехоты, а маршрут для боевиков оказался не известным и заранее не изученным — вот и прибыли не в то место. Не хватило им оружия и боеприпасов, не смогли согласовать действия башкир с казаками, кавалерии с пехотой.

Вопреки явно невыгодной позиции, нехватки вооружения, повстанцы решили сделать бросок в город. Только отчаянная нужда в вооружении и боеприпасах, да большое желание пополнить свои ряды недовольными Советами рабочими и политзаключенными толкнула их на весьма рискованный и опасный шаг. Краскомы, отжимая повстанцев к городу, хотели их окружить, прихлопнуть и — разгромить, а они — отпетые головушки — гибельную ловушку-мышеловку использовали как место сосредоточения сил и превратили в плацдарм для наступления, яростной атаки на город-крепость, гарнизон которого был буквально напичкан тысячами солдат кадровых частей. На 4 октября 1920 года в городе размещались: караульный, 36-й батальон, 4-й пехотный, 33-й батальон ВНУС, 3-й городской коммунистический, 3-й территориальный милицейских войск и другие батальоны.

И нужно было иметь безграничную отвагу, хорошо знать морально-политическое состояние красноармейцев гарнизона, их нежелание воевать со своими братьями-дезертирами, чтобы осмелиться напасть небольшим, в несколько сот, отрядом на город, где каждый дом, двор или степа могли стать гибельной западней. И все же повстанцы ворвались в крупный город, лихо промчались по улицам, разоружили 10 пристанционных милиционеров, захватили, пусть на считанные минуты, штаб и казармы караульного батальона, здание уездного военкомата. Обезоружили находящихся там красноармейцев, прислугу и младших командиров и, прихватив немалые трофеи,— винтовки, патроны, деньги — ускакали, не потеряв ни одного человека.

...В первую очередь партизаны обесточили город, лишив его связи с внешним миром: перед заходом в Златоуст Н. Я Лузин с командой перерезали телефонные и телеграфные провода. Военкомат и штабы частей не смогли после этого связаться с военным ведомством и городскими властями и не скоординировали свои действия.

Полусотня Н. Я. Лузина, выполнив свою задачу, соединилась с полусотней С. А. Выдрина, успевшего наделать переполох на станции. И объединенный отряд-эскадрон вихрем промчался на конях по центральной улице. Стрельба, грохот копыт, крики горожан и панические вопли обывателей — волнами перекатывались по кварталам и улицам города.

Все три отряда повстанцев, в том числе и башкирский Магасумова, подогнали к улицам Б. Славянской и Грамотошиной, рассредоточились по дворам и домам, заблокировали здания штаба караульного батальона, воинской казармы № 1 и уездного военкомата. Расставили караулы и дозоры на входах и выходах помещений, предохраняя себя от внезапного нападения с внешней стороны. Партизаны в помещениях действовали быстро, дерзко и смело, парализовав на полчаса всю работу и жизнь в солидных военных учреждениях и помещениях.

...Около штаба караульного батальона остановились до 35 повстанцев. Спешились, перекрыли входные двери, заняли двор. Другие отряды всадников проделали то же самое в воинской казарме и в. помещении военкомата. Несколько спешенных партизан вошли в здание штаба караульного батальона. Двое блокировали двери, трое поднялись по лестнице в штаб, столько же заняли нижний этаж. Трое во главе со Степаном Выдриным, с гранатами и револьверами в руках, зашли в комнату, где столпился взвод растерявшихся красноармейцев, сжимавших в побелевших ладонях винтовки. С. А. Выдрин громко, по-вахмистерски, крикнул:

— Бросай оружие! Сдавайтесь!..

И красноармейцы послушно побросали винтовки, а командиры рысцой ринулись в задние, потайные двери и — скрылись... Ничего не поделаешь: длительная травля дезертиров и повстанцев в устной пропаганде и в прессе, бесконечно повторяемые лживые утверждения-штампы об их жестокости и зверствах, сыграли им на руку. И при виде решительных действий, услышав громкие команды партизан, бойцы беспрекословно подчинились. Но, с другой стороны, у многих красных бойцов совершенно отсутствовало желание проливать братскую кровь и отстаивать жизнь опостылевших им командиров и комиссаров-коммунистов.

Вот как рассказывали о тех событиях в своих показаниях командиры и бойцы караульного батальона, привлеченные к ответственности после разоружения красноармейцев и захвата штаба повстанцами.

Помощник командира батальона В. Ф. Перепелкин: «...Бандиты, заняв штаб, поставили своего часового у денежного ящика, обезоружив часового, стоявшего у ящика. В штабе они пробыли около 5 минут. Выйдя из коллектива (это помещение находилось во дворе — Н. Ш.), мы хотели пройти через улицу в казарму, но во двор в это время заезжали 5 бандитов. Производя выстрелы, бандиты кричали нам: «Стой, не бегай!» Но нам удалось выскочить в заднюю комнату, там все же пробраться в казарму через задний вход, но там уже также были бандиты...»

Как видим, весь старший командный состав батальона: комбат, его заместитель, политрук и несколько командиров рот разбежались, оставив на произвол судьбы своих подчиненных. А что осталось делать красноармейцам? Они выполнили команды отцов-командиров «в ружье!»: выстроились, взялись за винтовки, но патронов им не выдали. А те, у которых имелись заряженные винтовки, не осмелились открыть огонь. И оставшись с глазу на глаз с повстанцами-дезертирами, тоже большей частью бывшими красноармейцами, они поладили и не пролили ни капли братской крови. Командир 3-го взвода С. И. Редреев объяснил так все: «...Маракин (командир батальона — Н. Ш.) куда-то сразу исчез, и бандиты в количестве 3 человек, с гранатами и наганами, стали заходить в коридор. Бандиты зашли в помещение, поздоровались с красноармейцами, которые им ответили, и заявили, что у них лозунг: «Да здравствует Красная армия, долой коммунистов!» И спросили: «Где ваш комсостав?»

Конечно же, разговор состоялся короткий, но откровенный, и отзывы командиры от своих подчиненных получили нелестные.

Оставшийся едва ли не единственным при своих подчиненных исполняющий обязанности командира роты И. Ф. Берсенев подробно остановился в показаниях на вопросе мирного и добровольного разоружения бойцов: «К помещению подъехали 30 — 40 бандитов и некоторые из них стали заходить в помещение карбата с бомбами, в руках наганы, с криком: «Здравствуйте, красноармейцы!.. «Здравствуйте, красноармейцы, город уже взят нами!..» Красноармейцы начали бросать оружие. Бандиты начали собирать ружья. Я все время стоял здесь...»

Помощник командира 2-й роты А. С. Тайдаков отметил при допросах, что у части красноармейцев имелись патроны, но они стрельбу не открывали: во время налета был в помещении — раздавал жалованье красноармейцам. «Услышал выстрелы, посмотрел в окно, увидел у карбата подъезжающую шайку бандитов численностью 50 человек, я скомандовал роте «в ружье!» В роте у меня человек 45 вооруженных берданами, у которых на руках было 25 патронов. Приказа открывать огонь не давал. Бандиты в количестве 3-х человек начали входить в помещение карбата с криком: «Сдавайтесь, красноармейцы!», «Присоединяйтесь к нам!». «Город уже весь нами занят!» Красноармейцы начали бросать ружья, а я с винтовкой в руках вышел через задний двор. Когда кончилась перестрелка у карбата, я снова зашел в помещение батальона...»

О своем испуге и растерянности без утайки рассказал членам комиссии помощник командира взвода Я. Р. Рыбкин: «К моменту налета был в карауле при пересыльном пункте уездвоенкомата (Б. Славянская, 3). Караул был из 17 человек, винтовок было 10 штук, из них 7 русских и 3 берданки, патронов штук 50... Когда я услышал «в ружье!», я сам скомандовал «в ружье!» и хотел выбегать на улицу, но навстречу с бомбами в руках забежали человека 3 бандита, обезоружили первого стоящего у денежного ящика часового и крикнули нам: «Сдавайте оружие!» Я не дал команды открывать огонь, ибо очень напуган неожиданным нападением, тов. красноармейцы также испугались, начали бросать винтовки. Обезоружив нас, бандиты захватили две наши русские винтовки с патронами и повели нас с собой и вывели на улицу, оставив нас, сами ускакали».

Основной причиной бездействия красноармейцев командиры батальона называли отсутствие у них на руках патронов, но вот у караула пересыльного пункта военкомата, как видим, имелись и винтовки, и патроны, но стрелять в повстанцев они также не стали, хотя нагрянувших в помещение партизан насчитывалось всего несколько человек. Неужели только из-за растерянности и испуга? (’ винтовками и при боеприпасах — испугаться? Обстрелянным воинам?! Что-то здесь не вяжется...

Командир карбата, 24-летний тов. Маракин, прошел нелегкий ратный путь. В Красную армию вступил в конце 1918 года, воевал на гражданской, его нельзя заподозрить в незнании военного дела, трусости и слабости. Но все-таки в показаниях он признается в малодушии и растерянности: «...поддался панике и растерялся, ввиду чего карбат и спасовал». Он сам, действительно, растерялся, и после подачи своим подчиненным команды «в ружье!», ушел за личным оружием, иначе говоря, — сбежал. И вернулся в штаб части лишь после ухода оттуда выдрипнцев.

И подобную растерянность, нераспорядительность и панику проявили находившиеся рядом с ними старшие командиры, более опытные в житейском, политическом и профессиональном отношениях. В час прибытия повстанцев в кабинете начальника гарнизона находились местные и приехавшие из Уфы высокопоставленные чины тов. тов. Бессорабский — командир 3-го территориального милицейского батальона, Костицын — начальник полкового округа, Мастецкий — начальник Уфимского полкового округа и обсуждали текущие дела. И они, многоопытные командиры-начальники, при первых же выстрелах партизан — поднялись, шапки в охапки, — и скрылись в помещении конвойной команды. Да и сам начальник гарнизона и военком тов. Девятое, вместо принятия мер для мобилизации красных бойцов и организации отпора зеленым, ничего лучшего не нашел предпринять, как сбежать в отряд 3-го коммунистического батальона.

Справедливости ради, отмечу, что все же среди растерявшихся командиров нашелся один, заместитель комбата, бывший подпрапорщик В. Ф. Перепелкин, сумевший взять себя в руки. После ухода повстанцев построил бойцов, поставил перед ними задачу: послал 50 человек на Уренгойскую гору, а остальных — на Преображенскую, приказав им: первой группе рассыпаться в цепь и занять позицию по направлению Кувашинского тракта, а второй — следить за Веселовским трактом. Прибывших новых людей сгруппировал в команды и распределил по постам для внутренней охраны. Но, как говорят, после драки кулаками не машут: в городе от зеленых партизан и след простыл...

Почему же так малодушно повели себя большинство старших и младших командиров батальона, гарнизона и округа? Не убоясь позора, поспешно бежали с поля боя, не пошевелив даже пальцем, чтобы отразить нападение так называемых «бандитов»? И еще вопрос: почему красным воинам не выдали полагающийся боезапас? Ведь патроны должны быть у них, приказа о невыдаче их не поступало. Выходит, красноармейцы охраняли порядок и жизнь людей города с пустыми магазинами винтовок, по сути дела,— безоружные?!

Не потому ли так поспешно ретировались все начальствующие лица, а бойцы оказались безоружными-беспатронными, что командиры не доверяли своим солдатам и боялись их? Комбат тов. Маракин в показаниях комиссии утверждал, что не выставлял сторожевое дневное охранение в штабе из-за неукомплектованности батальона личным составом и нехватки обмундирования: не обмундированные, разутые и раздетые, полуголодные, забытые властью, а потому недовольные всеми и всем, они с большим трудом, под угрозой неотвратимого наказания, исполняли свой солдатский долг. И не только явно сочувствовали своим братьям-дезертирам, сбросившим армейский хомут, но и сами постоянно пополняли их ряды. Отсюда большой некомплект в караульных и других частях города.

Потому так поспешно бежали из казармы, штаба и военкомата командиры и политработники и не выдавали на руки красноармейцам боеприпасы, что боялись: как бы солдаты не обернули против них свое оружие и не выдали их с головой повстанцам. Оттого и упала дисциплина среди воинских частей, и не выполнялись требования устава и распорядок гарнизонной службы: не назначались караулы в дневное время, не организовывалось дежурство по частям, отсутствовало сторожевое охранение и т. д. А при налете отрядов повстанцев командиры и их помощники пальцем не пошевелили, чтобы отразить вторжение небольшого отряда казаков. И остались солдаты и младшие командиры наедине с повстанцами. Те быстро нашли общий язык: обменялись взаимными приветствиями, тут же провели передачу винтовок, патронов и мирно разошлись, не пролив ни капли крови.

Свою задачу партизаны выполнили частично: не ввязываясь в затяжную схватку в городе, разжились винтовками и патронами, наладили связи с красноармейцами, попытались вовлечь их в свои ряды.

Отряду С. А. Выдрина Центральный штаб приказал совершить налет на городскую тюрьму и освободить политзаключенных. Но он ослушался и не сделал даже попытки захватить дом лишения свободы.

Встретив на станции сильное сопротивление, он не стал искушать судьбу и не ввязался в бой у стен тюрьмы, ибо знал: тюремная стража без боя не отступит и будет защищаться до конца. А при затянувшейся перестрелке могут подоспеть воинские части гарнизона и запереть повстанцев в городе. Во время боя, под пулеметным и залповым огнем могла бы сложить головы большая часть казаков-конников. Нет, не хотел губить земляков их командир, даже рискуя своим положением, авторитетом, и, возможно, жизнью. Поэтому, после налета на штаб и казарму гарнизона, он быстро вывел отряд из города, избежав каких-либо потерь.

За ослушание его хотели наказать, а Луконин с той поры не стал доверять ему и авторитет у начальствующего состава повстанцев сильно пошатнулся. Но благодаря осмотрительности и стойкости, он спас десятки жизней как казаков, так и красноармейцев, милиционеров и горожан. Даже четырех красноармейцев, взятых в плен на станции, по распоряжению С. А. Выдрина отпустили на волю.

А вот спасовавших командиров Маракина, его помощника Перепелкина, начальника гарнизона Девятова, политработника Ясиновского и других особая комиссия признала виновными и подлежащими разным мерам наказания, вплоть до расстрела.

Вскоре поднялась паника и в Миассе: разведчики донесли, что крупный отряд повстанцев повернул на город. Начальник Уйского бойучастка тов. Воротков срочно рапортовал в губернский штаб: «Доношу, по донесению Белякова (миасский военком — И. Ш.), банда находится в 5 верстах от Миасса. Мною срочно на поддержку высылается рота Жилетова с пулеметами и конных 60 человек из отряда Богатырева.

Начбойучастка Воротков.
5-Х, 23 час. 20 мин.»

Но пройдя мимо динамитных складов, отряд повстанцев снова отвернул в Башкирию. Видимо, после рейда на Златоуст, по-прежнему плохо вооруженные, они мало надеялись на успех и не захотели рисковать.

Добавить комментарий

Защитный код
Обновить

Озера | Топонимия | Пещеры | Легенды | Музеи | Краеведение | Фильмы | Фотогалерея | ООПТ | Гербы | Сказки

 

Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика Яндекс цитирования